kuzichkamoya в Тема развития человеческой индивидуальности в работах Эриха Фромма или почему человек боится своей сОригинал взят у chju в Тема развития человеческой индивидуальности в работах Эриха Фромма или почему человек боится своей с
chju в Тема развития человеческой индивидуальности в работах Эриха Фромма или почему человек боится своей сИсточник http://redfaq.ru/2012/07/30/pochemu-chelovek-boitsya-svoej-svobody/
Эрих Фромм крупнейший мыслитель XX века, немецкий социолог, философ, социальный психолог, психоаналитик, один из крупнейших представителей знаменитой Франкфуртской школы, один из основателей неофрейдизма и фрейдомарксизма; человек во многом определивший мировоззрение и дух своего времени.
Следует сразу оговориться, что когда Фромм писал о «современном обществе», то имел ввиду современное ему западное общество 60-80-х годов XX века. Но можно с уверенностью утверждать, что всё сказанное им имеет отношение и к западному обществу XXI века, так как те тенденции развития, о которых писал Фромм, не только не потеряли актуальность, но и приобрели подчёркнуто гротескное выражение. А принимая во внимание то, что с 1991 года наша страна тоже вступила на капиталистический путь развития и благодаря либеральным антипатриотично настроенным силам, выступающим, по сути, за десуверенизацию страны и превращение её в колонию Запада, мы в полной мере имеем все те болезни и пороки, которые описал Фромм для современного ему западного мира.
Итак, я начну с того, как Эрих Фромм определяет человеческую природу, а потом кратко изложу ретроспективу развития человека как «индивида».
Э. Фромм считает, что самые прекрасные и уродливые наклонности человека не вытекают из фиксированной, биологически обусловленной человеческой природы, а возникают в результате социального процесса формирования личности. Таким образом, общество имеет функцию подавления и созидания личности.
В процессе адаптации к образу жизни, вытекающему из определённого социального устройства, в индивиде появляется ряд мощных стимулов, мотивирующих его чувства и действия. То есть, возникает определённый социальный характер. Социальный характер может быть продуктивным, то есть направленным на совершенствование личности, и, соответственно, непродуктивным. Утвердившись, в свою очередь, он становится опорой дальнейшего развития общества. Таким образом, человеческая натура, по Фромму, – это продукт исторической эволюции в синтезе с определенными врожденными механизмами и законами.
Эрих Фромм крупнейший мыслитель XX века, немецкий социолог, философ, социальный психолог, психоаналитик, один из крупнейших представителей знаменитой Франкфуртской школы, один из основателей неофрейдизма и фрейдомарксизма; человек во многом определивший мировоззрение и дух своего времени.
Итак, я начну с того, как Эрих Фромм определяет человеческую природу, а потом кратко изложу ретроспективу развития человека как «индивида».
Э. Фромм считает, что самые прекрасные и уродливые наклонности человека не вытекают из фиксированной, биологически обусловленной человеческой природы, а возникают в результате социального процесса формирования личности. Таким образом, общество имеет функцию подавления и созидания личности.
В процессе адаптации к образу жизни, вытекающему из определённого социального устройства, в индивиде появляется ряд мощных стимулов, мотивирующих его чувства и действия. То есть, возникает определённый социальный характер. Социальный характер может быть продуктивным, то есть направленным на совершенствование личности, и, соответственно, непродуктивным. Утвердившись, в свою очередь, он становится опорой дальнейшего развития общества. Таким образом, человеческая натура, по Фромму, – это продукт исторической эволюции в синтезе с определенными врожденными механизмами и законами.
Процесс обособления индивида от первоначальных природных связей – Фромм определяет как процесс “индивидуализации”, который достиг наивысшей стадии в Новое время. Пока человек был неотъемлемой частью мира, не осознавал ни возможностей, ни последствий индивидуальных действий, ему не приходилось и боятся его. Но превратившись в индивида, он не знает, что делать с полученной свободой и остается один на один с этим миром, ошеломляющим и грозным. Для него становится все более сомнительным собственное место в мире и смысл своей жизни.
Таким образом, можно заключить, что процесс индивидуализации носит диалектический характер – первым его аспектом является развитие личности, вторым же — растущее одиночество.
Эпохе Средневековья была свойственна прямота и конкретность человеческих отношений, чувство уверенности. Но хотя человек был несвободен в современном смысле, он не был одинок и изолирован. Занимая определенное, неизменное и бесспорное место в социальном мире с самого момента рождения, человек был закреплен в какой-то структурированной общности; его жизнь была с самого начала наполнена смыслом. Личность отождествлялась с ее ролью в обществе; это был крестьянин, рыцарь или кто-то еще, но не индивид занимающийся делом выбранным самим. Было много страданий, но была и церковь, которая в какой-то степени облегчала их.
Таким образом, средневековое общество, с одной стороны было структурировано и давало человеку ощущение уверенности, а с другой – держало его в оковах. Однако эти оковы имели совсем не тот характер, какой присущ авторитаризму и угнетению последующих веков. Средневековое общество не лишало индивида свободы уже потому, что “индивида” как такового не было.
В позднем средневековье структура общества и личности стала меняться, начал развиваться новый денежный класс. Капитал приобрел решающую роль. С развитием капитала, утверждался принцип частной инициативы. Каждый должен идти вперед и испытать свое счастье: выплыть или утонуть. И теперь другие уже не были связаны с ним общим делом, они превратились в конкурентов.
Последовавшая вслед за Средневековьем культура Возрождения представляла общество, где небольшая группа богатых и обладавших властью индивидов управляла обществом, составляла социальную базу философов, выражавших дух этой культуры. Реформация же стала главным образом религией крестьянства и городского класса, которые не имели доступа ни к большим деньгам, ни к славе.
Лютер и Кальвин, основные идеологи Реформации, в своих доктринах освободили людей от власти церкви, но подчинили более тоталитарной власти: власти бога, требующего полного подчинения человека своей воле. В учении Кальвина выражается чувство бессилия индивида, тщетности его усилий, а также вводится понятие о предопределённости божьей благодати и спасения. Кальвин постулирует, что никакими усилиями человек не может изменить свою судьбу, но утверждает важность моральных усилий и добродетельной жизни и считает успехи в земной жизни, вытекающие из этих усилий, знаком спасения.
Следовательно, можно сделать вывод о том, что человек эпохи Реформации избавленный от диктата церкви и почувствовавший невыносимый груз свободы, преодолевает чувство неуверенности и страха тем способом, который так отчетливо предлагает кальвинизм: погружается в лихорадочную деятельность. При этом активность приобретает принудительный характер: индивид должен быть деятелен, чтобы побороть свое чувство сомнения и бессилия, т. е. его деятельность имеет иррациональную мотивацию.
Тем не менее, нельзя не признать, что протестантство дало толчок внешнему освобождению человека, а капитализм продолжил это освобождение в психологическом, социальном и политическом плане. Экономическая свобода была основой этого развития, а средний класс – его поборником. Индивид не был больше связан жесткой социальной системой, основанной на традициях и почти не оставлявшей возможностей для личного продвижения за пределы традиционных границ.
Вершиной этой эволюции политической свободы явилось современное демократическое государство, идеей которого является равенство всех людей и равное право каждого участвовать в управлении через выборные представительные органы. При этом предполагается, что каждый человек способен действовать в соответствии с собственными интересами, в то же время имея в виду благо всей нации.
Но считая, что действует в соответствии со своими интересами современный человек на самом деле стал рабом капитала и экономической деятельности, направленной на получение прибыли ради самой прибыли, (в отличии от средневекового мира, где целью жизни было – спасение души).
Признанный эгоизм и своекорыстие современного человека, Фромм считает лишь химерой, т.к. на самом деле жизнь человека оказывается подчинена целям, которые нужны не ему. Эгоизм, по Фромму, – это не любовь к себе, а прямая ее противоположность. Он коренится именно в недостатке любви к себе. А любовь к себе может быть лишь частным случаем любви ко всем людям.
Итак, человек построил свой мир, но он больше не хозяин в нём, наоборот, этот мир, превратился в хозяина, перед которым человек склоняется, пытаясь его умилостивить или обхитрить. Чувства изоляции и беспомощности еще более усиливаются новым характером человеческих взаимоотношений. Конкретные связи одного индивида с другим утратили ясный человеческий смысл, приобрели характер манипуляций, где человек используется как средство. Личные отношения между людьми приобрели тот же характер отчуждения, они стали подобными отношениям вещей на рынке. Но самое страшное, что человек продает самого себя и ощущает себя товаром! И – как со всяким другим товаром – рынок решает, сколько стоят те или иные человеческие качества, и даже определяет само их существование. Таким образом, уверенность в собственной ценности, полностью зависит от его популярности и рыночного успеха.
Одиночество, страх и потерянность остаются; люди не могут терпеть их вечно. Они не могут без конца влачить бремя “свободы от”; если они не в состоянии перейти от свободы негативной к свободе позитивной, они стараются избавиться от свободы вообще. Главные пути, по которым происходит бегство от свободы, — это подчинение другому человеку или вождю или вынужденная конформизация.
Предлагаю, познакомиться с механизмами бегства от свободы, определёнными Эрихом Фроммом, более подробно. В первую очередь таким механизмом бегства, является авторитарный характер. Или как называет его Фрейд, садистско-мазохисткий. Поскольку термин “садистско-мазохистский” ассоциируется с извращениями и неврозами, Фромм предпочитает говорить об “авторитарном” характере, особенно когда речь идет не о невротиках, а о нормальных людях.
Индивид с преобладающими мазохисткими тенденциями стремится отказаться от независимости своей личности, слить свое “я” с кем-нибудь или с чем-нибудь внешним, чтобы таким образом обрести силу, недостающую ему самому. Другими словами, индивид ищет новые, “вторичные” узы взамен утраченых первичных. Наиболее частые формы проявления мазохистских тенденций – это чувство собственной неполноценности, беспомощности, ничтожности. Жизнь в целом они ощущают как нечто подавляющее сильное, непреодолимое и неуправляемое.
Садистские наклонности проявляются в стремлении поставить других людей в зависимость от себя и приобрести полную и неограниченную власть над ними, в стремлении эксплуатировать и использовать их, в стремлении причинить другим людям страдания или видеть, как они страдают. Садисту нужен принадлежащий ему человек, ибо его собственное ощущение силы основано только на том, что он является чьим-то владыкой. Жажда власти является наиболее существенным проявлением садизма. И жажда власти, по Фромму, коренится не в силе, а в слабости.
Общая черта всего авторитарного мышления состоит в убеждении, что жизнь определяется силами, лежащими вне человека, вне его интересов и желаний. Единственно возможное счастье состоит в подчинении этим силам.
Садистско-мазохистские стремления необходимо отличать от разрушительности, хотя они по большей части бывают взаимосвязаны. Разрушительность отличается уже тем, что ее целью является не активный или пассивный симбиоз, а уничтожение, устранение объекта. Но корни у него те же: бессилие и изоляция индивида. Стремление к жизни и тяга к разрушению не являются взаимно независимыми факторами, а связаны обратной зависимостью. Чем больше стремление к жизни, чем полнее жизнь реализуется, тем слабее разрушительные тенденции. Разрушительность, по Фромму, – это результат непрожитой жизни.
Рассмотрим ещё один механизм, которой является спасительным решением для большинства нормальных индивидов в современном обществе. Этот “нормальный” способ преодоления одиночества в нашем обществе состоит в превращении в автомат, это можно назвать термином «автоматизирующий конформизм». Индивид перестает быть собой, он полностью усваивает тип личности, предлагаемый ему общепринятым шаблоном, и становиться точно таким же, как все остальные, и таким, каким они хотят его видеть. Таким образом, происходит замещение подлинных мышления, чувств, желаний псевдомыслями и желаниями и в конечном счете, ведет к подмене подлинной личности псевдоличностью!
Мы гордимся тем, что нас не гнетёт никакая внешняя власть, что мы свободны выражать свои мысли и чувства, и уверены, что эта свобода почти автоматически обеспечивает нам проявление индивидуальности. Но право выражать свои мысли имеет смысл только в том случае, если мы способны иметь собственные мысли.
Сейчас человек живёт в мире, с которым потерял все подлинные связи, в котором всё и вся инструментализированы; и сам он стал частью машины, созданной его собственными руками. Мы превратились в роботов и живем под влиянием иллюзии, будто мы самостоятельные индивиды.
Какой же выход даёт Фромм из описанного тупика? Выход – это создание общества, строящегося на гуманистических началах, в котором возможна позитивная свобода, т.е. подлинная реализация человеком своего “я”. Она достигается и усилиями мышления и путем активного проявления всех его эмоциональных возможностей, давая жить активно и спонтанно. Эти возможности есть в каждом человеке, но они становятся реальными лишь в той мере, в какой они проявляются. Иными словами, позитивная свобода состоит в спонтанной активности всей целостной личности человека.
Спонтанная активность – это ключевая положительная категория, наличие которой возможно лишь в здоровом обществе. Спонтанная активность это — не вынужденная активность, навязанная индивиду его изоляцией и бессилием; это не активность робота, обусловленная некритическим восприятием шаблонов, внушаемых извне. Спонтанная активность – это свободная деятельность личности. Она возможна в том случае, если человек не подавляет какие-то части своей личности, если разные сферы его жизни слились в единое целое. Это единственный способ, которым человек может преодолеть страх одиночества, не отказываясь от полноты своего “я”, ибо спонтанная реализация его сущности снова соединяет его с миром – с людьми, с природой и самим собой.
В здоровом обществе подлинный идеал — это любая цель, достижение которой способствует утверждению, свободе и счастью личности. Власть — это власть рациональная, построенная на авторитете, а не на принуждении и имеющая своей целью развитие индивида; поэтому она в принципе не может быть в конфликте с ним, с его подлинными – не патологическими — стремлениями. Таким образом, необходимы такие экономические и социальные перемены в обществе, которые позволяют индивиду стать свободным в смысле реализации его личности. Что позволит человеку воссоединиться с миром в спонтанности любви и творческого труда!
Таким образом, можно заключить, что процесс индивидуализации носит диалектический характер – первым его аспектом является развитие личности, вторым же — растущее одиночество.
Эпохе Средневековья была свойственна прямота и конкретность человеческих отношений, чувство уверенности. Но хотя человек был несвободен в современном смысле, он не был одинок и изолирован. Занимая определенное, неизменное и бесспорное место в социальном мире с самого момента рождения, человек был закреплен в какой-то структурированной общности; его жизнь была с самого начала наполнена смыслом. Личность отождествлялась с ее ролью в обществе; это был крестьянин, рыцарь или кто-то еще, но не индивид занимающийся делом выбранным самим. Было много страданий, но была и церковь, которая в какой-то степени облегчала их.
Таким образом, средневековое общество, с одной стороны было структурировано и давало человеку ощущение уверенности, а с другой – держало его в оковах. Однако эти оковы имели совсем не тот характер, какой присущ авторитаризму и угнетению последующих веков. Средневековое общество не лишало индивида свободы уже потому, что “индивида” как такового не было.
В позднем средневековье структура общества и личности стала меняться, начал развиваться новый денежный класс. Капитал приобрел решающую роль. С развитием капитала, утверждался принцип частной инициативы. Каждый должен идти вперед и испытать свое счастье: выплыть или утонуть. И теперь другие уже не были связаны с ним общим делом, они превратились в конкурентов.
Последовавшая вслед за Средневековьем культура Возрождения представляла общество, где небольшая группа богатых и обладавших властью индивидов управляла обществом, составляла социальную базу философов, выражавших дух этой культуры. Реформация же стала главным образом религией крестьянства и городского класса, которые не имели доступа ни к большим деньгам, ни к славе.
Лютер и Кальвин, основные идеологи Реформации, в своих доктринах освободили людей от власти церкви, но подчинили более тоталитарной власти: власти бога, требующего полного подчинения человека своей воле. В учении Кальвина выражается чувство бессилия индивида, тщетности его усилий, а также вводится понятие о предопределённости божьей благодати и спасения. Кальвин постулирует, что никакими усилиями человек не может изменить свою судьбу, но утверждает важность моральных усилий и добродетельной жизни и считает успехи в земной жизни, вытекающие из этих усилий, знаком спасения.
Следовательно, можно сделать вывод о том, что человек эпохи Реформации избавленный от диктата церкви и почувствовавший невыносимый груз свободы, преодолевает чувство неуверенности и страха тем способом, который так отчетливо предлагает кальвинизм: погружается в лихорадочную деятельность. При этом активность приобретает принудительный характер: индивид должен быть деятелен, чтобы побороть свое чувство сомнения и бессилия, т. е. его деятельность имеет иррациональную мотивацию.
Тем не менее, нельзя не признать, что протестантство дало толчок внешнему освобождению человека, а капитализм продолжил это освобождение в психологическом, социальном и политическом плане. Экономическая свобода была основой этого развития, а средний класс – его поборником. Индивид не был больше связан жесткой социальной системой, основанной на традициях и почти не оставлявшей возможностей для личного продвижения за пределы традиционных границ.
Вершиной этой эволюции политической свободы явилось современное демократическое государство, идеей которого является равенство всех людей и равное право каждого участвовать в управлении через выборные представительные органы. При этом предполагается, что каждый человек способен действовать в соответствии с собственными интересами, в то же время имея в виду благо всей нации.
Но считая, что действует в соответствии со своими интересами современный человек на самом деле стал рабом капитала и экономической деятельности, направленной на получение прибыли ради самой прибыли, (в отличии от средневекового мира, где целью жизни было – спасение души).
Признанный эгоизм и своекорыстие современного человека, Фромм считает лишь химерой, т.к. на самом деле жизнь человека оказывается подчинена целям, которые нужны не ему. Эгоизм, по Фромму, – это не любовь к себе, а прямая ее противоположность. Он коренится именно в недостатке любви к себе. А любовь к себе может быть лишь частным случаем любви ко всем людям.
Итак, человек построил свой мир, но он больше не хозяин в нём, наоборот, этот мир, превратился в хозяина, перед которым человек склоняется, пытаясь его умилостивить или обхитрить. Чувства изоляции и беспомощности еще более усиливаются новым характером человеческих взаимоотношений. Конкретные связи одного индивида с другим утратили ясный человеческий смысл, приобрели характер манипуляций, где человек используется как средство. Личные отношения между людьми приобрели тот же характер отчуждения, они стали подобными отношениям вещей на рынке. Но самое страшное, что человек продает самого себя и ощущает себя товаром! И – как со всяким другим товаром – рынок решает, сколько стоят те или иные человеческие качества, и даже определяет само их существование. Таким образом, уверенность в собственной ценности, полностью зависит от его популярности и рыночного успеха.
Одиночество, страх и потерянность остаются; люди не могут терпеть их вечно. Они не могут без конца влачить бремя “свободы от”; если они не в состоянии перейти от свободы негативной к свободе позитивной, они стараются избавиться от свободы вообще. Главные пути, по которым происходит бегство от свободы, — это подчинение другому человеку или вождю или вынужденная конформизация.
Предлагаю, познакомиться с механизмами бегства от свободы, определёнными Эрихом Фроммом, более подробно. В первую очередь таким механизмом бегства, является авторитарный характер. Или как называет его Фрейд, садистско-мазохисткий. Поскольку термин “садистско-мазохистский” ассоциируется с извращениями и неврозами, Фромм предпочитает говорить об “авторитарном” характере, особенно когда речь идет не о невротиках, а о нормальных людях.
Индивид с преобладающими мазохисткими тенденциями стремится отказаться от независимости своей личности, слить свое “я” с кем-нибудь или с чем-нибудь внешним, чтобы таким образом обрести силу, недостающую ему самому. Другими словами, индивид ищет новые, “вторичные” узы взамен утраченых первичных. Наиболее частые формы проявления мазохистских тенденций – это чувство собственной неполноценности, беспомощности, ничтожности. Жизнь в целом они ощущают как нечто подавляющее сильное, непреодолимое и неуправляемое.
Садистские наклонности проявляются в стремлении поставить других людей в зависимость от себя и приобрести полную и неограниченную власть над ними, в стремлении эксплуатировать и использовать их, в стремлении причинить другим людям страдания или видеть, как они страдают. Садисту нужен принадлежащий ему человек, ибо его собственное ощущение силы основано только на том, что он является чьим-то владыкой. Жажда власти является наиболее существенным проявлением садизма. И жажда власти, по Фромму, коренится не в силе, а в слабости.
Общая черта всего авторитарного мышления состоит в убеждении, что жизнь определяется силами, лежащими вне человека, вне его интересов и желаний. Единственно возможное счастье состоит в подчинении этим силам.
Садистско-мазохистские стремления необходимо отличать от разрушительности, хотя они по большей части бывают взаимосвязаны. Разрушительность отличается уже тем, что ее целью является не активный или пассивный симбиоз, а уничтожение, устранение объекта. Но корни у него те же: бессилие и изоляция индивида. Стремление к жизни и тяга к разрушению не являются взаимно независимыми факторами, а связаны обратной зависимостью. Чем больше стремление к жизни, чем полнее жизнь реализуется, тем слабее разрушительные тенденции. Разрушительность, по Фромму, – это результат непрожитой жизни.
Рассмотрим ещё один механизм, которой является спасительным решением для большинства нормальных индивидов в современном обществе. Этот “нормальный” способ преодоления одиночества в нашем обществе состоит в превращении в автомат, это можно назвать термином «автоматизирующий конформизм». Индивид перестает быть собой, он полностью усваивает тип личности, предлагаемый ему общепринятым шаблоном, и становиться точно таким же, как все остальные, и таким, каким они хотят его видеть. Таким образом, происходит замещение подлинных мышления, чувств, желаний псевдомыслями и желаниями и в конечном счете, ведет к подмене подлинной личности псевдоличностью!
Мы гордимся тем, что нас не гнетёт никакая внешняя власть, что мы свободны выражать свои мысли и чувства, и уверены, что эта свобода почти автоматически обеспечивает нам проявление индивидуальности. Но право выражать свои мысли имеет смысл только в том случае, если мы способны иметь собственные мысли.
Сейчас человек живёт в мире, с которым потерял все подлинные связи, в котором всё и вся инструментализированы; и сам он стал частью машины, созданной его собственными руками. Мы превратились в роботов и живем под влиянием иллюзии, будто мы самостоятельные индивиды.
Какой же выход даёт Фромм из описанного тупика? Выход – это создание общества, строящегося на гуманистических началах, в котором возможна позитивная свобода, т.е. подлинная реализация человеком своего “я”. Она достигается и усилиями мышления и путем активного проявления всех его эмоциональных возможностей, давая жить активно и спонтанно. Эти возможности есть в каждом человеке, но они становятся реальными лишь в той мере, в какой они проявляются. Иными словами, позитивная свобода состоит в спонтанной активности всей целостной личности человека.
Спонтанная активность – это ключевая положительная категория, наличие которой возможно лишь в здоровом обществе. Спонтанная активность это — не вынужденная активность, навязанная индивиду его изоляцией и бессилием; это не активность робота, обусловленная некритическим восприятием шаблонов, внушаемых извне. Спонтанная активность – это свободная деятельность личности. Она возможна в том случае, если человек не подавляет какие-то части своей личности, если разные сферы его жизни слились в единое целое. Это единственный способ, которым человек может преодолеть страх одиночества, не отказываясь от полноты своего “я”, ибо спонтанная реализация его сущности снова соединяет его с миром – с людьми, с природой и самим собой.
В здоровом обществе подлинный идеал — это любая цель, достижение которой способствует утверждению, свободе и счастью личности. Власть — это власть рациональная, построенная на авторитете, а не на принуждении и имеющая своей целью развитие индивида; поэтому она в принципе не может быть в конфликте с ним, с его подлинными – не патологическими — стремлениями. Таким образом, необходимы такие экономические и социальные перемены в обществе, которые позволяют индивиду стать свободным в смысле реализации его личности. Что позволит человеку воссоединиться с миром в спонтанности любви и творческого труда!